Сцена первая.

Город Кемерово. 1993 год.

(Замусоренный подъезд, лестница вверх, ступеньки, грязные перила, площадка, крашенные зеленым стены с надписями, типа «Пахан – казел», «Машка я тебя Люблю!!!» «Гондеш – 1993», «покажу жопу звоните 73-73-28», «сделаю минет 45-89-50», «Довайте ходить босиком», ряды синих не первой свежести почтовых ящиков, перекошенная синяя батарея, грязное окно, разбитое стекло. На ступеньках напротив друг друга стоят молодые люди, лет семнадцати. Один повыше, покрепче, волос посветлее – зовут Николаем. Другой пошустрее, черноголовый, не знает куда руки деть – зовут Владимиром.)

Николай: Я вышел на улицу… Не знаю, что со мной… у меня внутри случилось в тот момент… Меня вдруг так затрясло, затрясло. Я заорал: «Ага!» Громко так крикнул. Пошел через дорогу… Вижу идет молодая… девушка. «Ты чё – говорю – девушка!» Она улыбнулась мне так… скромно. «Пойдем – говорю – со мной» Та достает баллончик газовый… И в морду мне… Пшик! У меня всё вот тут зажгло. Похерело мне сразу. Я говорю: «Ты чё, дура!» А она мне еще больше – пщик! Сумкой по башке ударила и бежать. А у меня слезы бегут, сопли бегут… Невозможно просто… Я опустился на асфальт, сел… Плачу сижу. Нафига только я вышел в этот момент?..

Володя: (смеется) Ты чё, Колян, так и не скумекал, чё за баба? (от смеха присаживается на корточки) Вот это ты даешь! Незнакомка та-акая!..

Николай: Чё ты ржешь?! Вот тебе, Вован, когда-нибудь пшикали в морду из баллончика?

Володя: (смеется) Нет, Колян, я на непроверенных чиксов «Ага!» не кричу, с собой не зову…

Николай: А я вот позвал… один раз. Попробовал. (тоже засмеялся) Я ей главное говорю: «Пойдем со мной…» Думаю – продолжу сейчас, мол, в кафешку посидим, полалакаем… Тоси-боси. А она – в сумочку за баллончиком. Я не успел сообразить сразу-то.

Володя: (в момент успокаивается) Слушай, Колян, а ты бы на полном серьезе с такой телкой задружил? Ну, чтобы там на ночь… шурум-бурум, ути-пути. (опять смеется) Такую и не страшно домой отпускать одну. Такая любого кабана завалит.

Николай: (присаживается на ступеньку) Я её опять вчера видел, Вов. Прикинь… Я её вычислил вчера после техноря. Это она была точно. Я её ни с кем не мог спутать.

Володя: (тоже успокоился) Я хочу на неё посмотреть. Как она из себя выглядит? Ничего? 90-60-90?

Николай: Мне не до этого было тогда. Я толком и не успел разглядеть. Вчера тоже мельком увидел – как она в универ зашла.

Володя: Ну, Колян, знаешь сколько в универе человек учится? А вдруг она в гости к кому-нибудь… Или дочка профессора… Или просто пописить… Самое мудрое, если хочешь ссать, и ты молод, заходи в ВУЗ, сойдешь за своего, спроси у какого-нибудь студента, где туалет, иди ссы… Всё на мази. Бесплатно.

Николай: Ты думаешь в её в голове может быть такое, как у тебя… Только ты можешь такую фигню придумать. Она лучше пойдет в платный сортир, отдаст копейки. И совесть чиста, и мелочи не жалко…

Володя: Ты странный, Колян. А вдруг у неё нет этих копеек, а приспичило так, что жить невыносимо…

Николай: Всё равно она так не сделает…

Володя: А чё? Чё ей делать? Обосываться что ли посереди дороги? Представь себе такую ситуацию – ни одного общественного сортира в пределах трех километров. Не бывает, типа, такого?

Николай: Бывает.

Володя: Я тебе чё и говорю – надо идти ссать в общественное учреждение… Это мы с тобой можем зайти за дом, встать к стеночке и пожурчать. А ей-то непросто это сделать. У баб вообще конструкция… структура тела интересная.

Николай: (мечтательно вздыхает) Да, очень интересная.

Володя: (присаживается рядом на ступеньку, хлопает Николая по плечу) Ну, дак чего, Коляка, мы будем делать с твоей незнакомкой?

Николай: Искать надо, Вован.

Володя: Правильно. И я тебе в этом помогу. Мне пока делать нечего. У тебя есть шанешки?

Николай: Шанешки… (гремит в кармане мелочью) Есть маненько. А ты чё хотел?

Володя: Поехали в универ.

Николай: Ты чё, Вован! Совсем что ли… Время семь часов… Какой универ? Там уже, наверное, одни вечерники…

Володя: Смотри, Колясик, проворонишь свое счастье. А вдруг - она тебя там ждет… Стоит одна – одинокая… (смеется) А в руках баллончик – кому, бы думает, еще зафигарить в морду.

Николай: (слегка ударяет его кулаком по плечу) Чё ты гонишь?!

Володя: (смеясь, отскакивает в сторону) Счастья своего нужно добиваться. Хотя… ты, можно сказать, уже добился… получил свою дозу газа в морду.

Николай: Вован, а ты представляешь себе, чё такое «приватизация»?

Володя: Мне кажется – это как из баллона в морду – пшик!

Николай: Да не… Я серьезно.

Володя: Управлять всем теперь будут акционеры… Типа. Всё будет на мази.

Николай: А ты куда свой ваучер дел?

Володя: Я не знаю, Колян, батя, по-моему, на колбасу выменял у какого-то барыги… или на водку. (раздражается) Да дались тебе эти ваучеры. Бумажки…

(В подъезде хлопнула дверь, слышны шаги, ребята замолкают, через некоторое время на лестнице появляется толстая бабушка с авоськами.)

Бабушка: Чего стоите – стены подпираете.

Володя: Ждем, когда от наших ваучеров дивиденды пойдут… (ребята вместе засмеялись)

Бабушка: (остановилась) Ржете… ну, веселитесь, развлекайтесь… Все стены поисписали… Бездельники. Какого черта вы тут делаете?

Володя: А ты, бабка, этот подъезд приватизировала что ли?

Бабушка: Умные стали. Сталина на вас нету!

Володя: Ой, боюс-боюс. Войны на нас тоже нету…

Бабушка: Войны на вас нету.

Володя: Зато у нас приватизация. Вот ты, бабушка, знаешь, чё такое «приватизация»? Вот мой кореш интересуется.

Бабушка: Не нужно мне это. Мне пенсию платите вовремя, и черножопых с рынка уберите… Все ведь только себе хапнуть. Эльцин тоже…

Володя: То рыночная экономика, бабка… Всё просто – купил подешевле, продал подороже.

Бабушка: Вот видишь – вы теперя ученые все стали. А мне всё одно хочется, чтобы старое время воротилось.

Володя: Вот послухай сюды, бабушка, я тебе историю расскажу. Мой кореш хотел познакомиться на улице с девушкой… Вот он – собственной персоной. (показывает на Николая) Подошел к ней, предложил ей руку и сердце, а она… совершенно неожиданно… достает газовый баллон – пшик в морду… Вот тебе и любовь, бабушка!

Бабушка: А баллон-то… газовый – это чё?

Володя: (смеется) Это, типа, дихлофоса - только помощнее.

Бабушка: Диклофосом по лицу… совсем уже с ума посходили.

Володя: Такая жизня теперя.

Бабушка: (обращается к Николаю, тот сидит на ступеньках) Ну и как ты теперя себя чувствуешь, сынок? После диклофосу…

Володя: (врывается опережает Николая) Теперя… Как муха. Заболел вот видишь. Давай, бабушка, я тебе помогу донести твои баулы до куда нужно. (хочет взять сумки, бабушка не отдает) Давай помогу. Какой этаж?

Бабушка: (через какие-то доли сомнения доверяет ему две своих сетки) Четвертый. (смотрит на Николая) Тебе надо молочка попить, виш, бледный какой… (поднимается вверх по лестнице за Володей) Совсем одичали люди, диклафосом в лицо…

(Бабушка и Володя исчезают. Слышны лишь их шаги.)

Николай: (один) Если бы знать, кто она была – эта незнакомка. Увидеть бы её сейчас опять… увидеть и умереть… Чё бы я сделал? Я бы подошел к ней, прижал бы её к себе, поцеловал… крепко-крепко. Она бы и не сообразила, чё у неё есть баллон, чё от меня надо защищаться… От меня надо удовольствие получать. Оргазм. А вдруг… Нет, этого не может быть. Сколько сейчас время? Всяко уже около восьми. В универ?.. Чтоли… А вдруг она, правда, меня там ждет!

Володя: (появляется на площадке) Ну, чё, Колек, щас бы по пивку… правда?!

Николай: А может в универ поехать, Вован?

Володя: Ты чё офигел что ли – время девятый час…

Николай: Ты чё?! Только семь было…

Володя: Семь было полтора часа назад.

Николай: Да, правильно – поздно…

Володя: Не… ну… если хочешь, поехали.

Николай: Да ну… Поздно. Пошли к брателам. Может они нас спиртягой порадуют. Тошно чё-то. (идет к выходу и исчезает)

Володя: Щас я. (достает из кармана монету, вырезает надпись: «Колек + НЕЗНАКОМКА = любовь»

Сцена вторая.

1995 год. Старые Атаги. 324-ый мотострелковый полк.

(Полуразрушенный одноэтажный панельный дом, два окошка без стекол.
Два солдата с АКМ –7,62, в униформе сидят около стены. Возмужавший, коротко стриженный Николай Петров. Плотный, с крупными чертами лица – Сергей Левченко.)

Сергей: Петруха, ты о чем думаешь?

Николай: Думаю о том, что сейчас снова начнется… Очередная мина может быть наша.

Сергей: От разрыва мины, наверно, легче умирать, чем от ножевого ранения…

Николай: (улыбается) Смерть от взрыва – это даже удовольствие… В сравнении с тем, что… Тонуть всяко тяжелее.

Сергей: А я больше всего боюсь, что мне кишки разорвет. Вот мы уже второй раз в переделке. Лежим, ждем смерти. И я специально ничего не ем. Так комбат говорит.
(пауза)

Сергей: Ты о чем думаешь, Петруха?

Николай: Я о женщине, об одной думаю.

Сергей: Ты женат что ли?

Николай: Нет.

Сергей: Тебя телка на Родине ждет?

Николай: Да нет. Никто меня не ждет.

Сергей: Ну, ты её хоть трахал?

Николай: Нет, я её видел два раза в жизни.

Сергей: Ну, тогда ты пургу гонишь, братан, – перед минометным обстрелом думать о бабе, которую даже не пробовал. Надо думать о тех бабах, которые тебе давали, которые тебя любили… О тех чиксах, запах которых ты помнишь. Вот о чем надо думать, Коляка. (пауза) Вот у меня была баба однажды, блин, уписиться! Она подо мной так извивалась. Я думал она с ума сойдет… от любви. (пауза) Ты видел, какие наши «Грады» сегодня проезжали. Вот это машина!!! Да?! Наш полкан с таким восхищением смотрел, как они проезжали мимо нашей роты… Я думал, расплачется.
(Пауза)

Сергей: Петруха, ты о чем думаешь?

Николай: О матери.

Сергей: Врешь, Петруха! Ты о чиксе своей думаешь, которую видел всего два раза в жизни.

Николай: Слушай, Левча, а соври-ка мне – была ли в твоей жизни женщина, чтобы она тебе так глубоко запала в душу… Не такая, которая под тобой, как змея вьеться, а которая, чтоб по любви… (вдруг раздается взрыв мины) что аж, дышать не можется. Была у тебя такая баба? (пауза, Сергей не шевелиться, из уголка губ полилась струйка крови) Молчишь. А вот у меня была. (взорвалась еще одна мина, на что Николай не обращает внимания) Тогда было зашибись… Гражданка. Свобода. Мы с корешами водку хлестали непомерно. Я тебе
раньше не рассказывал этот случай. Неловко как-то было… А сейчас… Мне было тогда, по-моему, семнадцать лет… Я вышел на улицу… Не знаю, что со мной… у меня внутри случилось в тот момент… Меня вдруг так затрясло, затрясло. (взорвалась мина) Я заорал: «Ага!» Громко так крикнул. Пошел через дорогу… Вижу идет молодая… девушка. Глаза!!! Издалека видно, что это бескрайние пропасти. Губы – непередаваемой красоты! «Хочу с Вами познакомится, – говорю – девушка!» Она улыбнулась мне так… скромно. «Пойдемте – говорю – со мной…» Не договорил еще… Та достает баллончик… (смеется, взорвалась еще одна мина, сверху что-то посыпалось) представляешь, газовый… И в морду мне… Пшик! У меня всё вот тут зажгло. Похерело мне сразу. Я говорю: «Ты чё… Вы чего, говорю, девушка!» А она мне еще больше – пщик! Сумкой по башке ударила и бежать. А у меня слезы бегут, сопли бегут… Невозможно просто… Я опустился на асфальт, сел… Плачу сижу. Я полюбил её, Левча. (Пауза) Такие дела. Мне тогда мой друг Вован говорил, что бы я её поехал искать. Самое главное, что ведь я её второй раз видел. В универе… (взорвалась мина) в нашем… (взорвалась мина) Кемеровском. Я думал – найду потом. А Вован говорит – она, говорит, может по-маленькой нужде в универ заходила. Чё ж она… совсем что ли. Вован мне говорит – это мы с тобой, Колян, можем к стенке прислониться и посать. А ей надо искать более укромное место… (взрыв мины) Потому как у них, у девушек конструкция, структура тела другая… (взрыв, смеется) Я ведь так и не был потом в этом универе. Так как-то… В душе надежда… (взрыв) теплиться. Что ты думаешь на этот счет, Петруха? (пауза) Может мне надо было сходить всё-таки в универ? (пауза)

(Николай трясет Сергея. Тот падает. Николай пробует его пульс. Лицо Николая спокойно.

Появляется капитан Синицын, ползет по-пластунски, изредка поднимая голову, подползает к Николаю, присаживается сбоку.)

Синицын: Ну, вы чё, мелкота? (взрыв мины) Как вам такая войнушка?

Николай: Херовая войнушка.

Синицын: Мне-то уже поздно играть в такие игры.

Николай: А нам рано, товарищ капитан. (пауза) Рядовой Левченко уже наигрался, лейтенант.

(Лейтенант приподнимается, перелезает через Николая, трогает пульс Сергея, отползает назад.)

Николай: Чё теперь делать?

Синицын: Чё-чё. Ждать. (взрыв мины)

(Николай вдруг начинает громко смеяться.)

Синицын: (одергивает его) Ты чё, Петров! Солдат! Бляха-муха!

Николай: (успокаивается) Я вот чё думаю, капитан: они ведь тоже наши – чеченцы… Они ведь тоже русские…

Синицын: Почему русские?

Николай: Ну, не русские… А в смысле… тоже в России живут. А нас в полку, где я сначала служил… У нас, кстати, тоже на минометчиков учили. (взрыв мины) Когда я служил в Пскове – у нас в роте был чечен один. Хороший человек – надо сказать. Мы с ним иногда на посту стояли по соседству, у меня пост №2, у него №3 – встречались возле колючки… Болтали, то есть. Он мне рассказывал, как у него на Родине хорошо. В гости звал после службы… Он, интересно так, с акцентом… Однажды даже тушенку из одной банки жрали. И может быть сейчас его брат стреляет в нас из миномета… Может быть его брат убил сейчас моего кореша Серегу. А капитан?

Синицын: Тут, солдат, вопрос… У меня, Петров, тоже среди чеченцев есть друзья, сослуживцы… Офицеры… Где они? Кто его знает. Может тоже командуют по ту сторону фронта. Когда Родина приказывает…

Николай: Так значит, капитан, у нас с чеченцами разные Родины?

Синицын: Получается так.

Николай: (вытирает с лица пот) Офигеть. Мы служили с чеченом в одном полку, давали присягу, а оказывается у нас разные Родины. Ну, ладно мы бы были наемниками… За шанешки… (пауза) Чё-то не получается…

Синицын: Слушай, солдат, мозги мне не компостируй! (перелезает к мертвому телу Сергея, трясет его, кричит) Ты видишь вот это, солдат! Видишь!

Николай: Вижу. (взрыв мины)

Синицын: Какого хера ты мне философствуешь тут!

(Николай встает, бросает автомат на бетонный пол, отряхивает одежду, идет к выходу.)

Синицын: Солдат, ты куда? Петров…

Николай: Спросить, где их Родина? Я ведь с тем чеченом находил общий язык. Мы ведь были… почти друзья…

(Мощный взрыв мины. Посыпалось с потолка.)

Синицын: Дурак!

(Капитан Синицын резко встает, хватает Николая за плечи, пригибает к земле. В этот момент еще раздается взрыв, капитан хватается за живот, кричит, оседает на землю.)

Синицын: (кричит со всей мочи) Всё!

Николай: (испугавшись, присаживаясь перед капитаном на корточки) Товарищ капитан, чё… как… (достает медицинскую сумочку – из неё бинты, марлю) Как же это так, капитан?!

Синицын: (тяжело дыша) Ты, солдат, говоришь… пусть, Петров, бывает… Родина… Ты – баран тупорылый!

Николай: Я знаю, капитан… Чё мне делать-то, капитан?!

Синицын: Жди… когда всё закончиться.

Николай: А когда кончиться? (поднимается во весь рост) Я щас сбегаю, капитан… Ты… Вы не подумайте, я вас не брошу. Я щас. (идет спиной к выходу) Подождите меня здесь. Щас-щас.

(Убегает.)
       
Сцена третья.

1995 год. Старые Атаги.

(Пустырь, полуразрушенный каменный дом.
Изредка вдали слышны взрывы мин...

Николай ведет связанную по рукам молодую, славянской внешности девушку лет двадцати. На груди у Николая висит АКМ калибра 7,62, за спиной СВД калибра 7,62 с оптическим прицелом.)

Николай: (останавливаясь, усадил девушку на землю, сам сел неподалеку) Слушай, а ты красивая. Как тебя зовут?

Девушка: Лена.

Николай: Как тебя сюда занесло?

Елена: Ветром.

Николай: Ты со мной помягче. А то ведь я могу тебя не довести…

Елена: Пусть…

Николай: Чё пусть-то? Пусть… Ты чё сюда приехала? Мужиков, типа, ненавидишь?

Елена: Нет. Деньги люблю.

Николай: Я тоже люблю. Но как…

Елена: Я сильно люблю.

Николай: Я бы Родину не продал из-за денег…

Елена: Я в Полтаве живу.

Николай: А Полтава – это где?

Елена: Украина.

Николай: А! У вас у хохлов с чеченами всё на мази, типа?

Елена: Отпусти меня, солдат.

Николай: (смеется) Ты красивая, елки-палки. Тебя там поди полевые командиры драли во все щели?..

(Елена встает, Николай резко подрывается, направляет на неё автомат.)

Николай: Чё ты?.. Чё ты… Сука!

Елена: А тебя как зовут?

Николай: Мартыном.

Елена: А тебя, Мартын, девушка из армии ждет?

Николай: Нет. Я девушек не люблю.

Елена: (сделала шаг к нему) Врешь.

Николай: Я пацанов люблю…

Елена: Врешь.

Николай: Неужели ты думаешь, я сейчас поддамся… Типа, твои чары, что ли… Ты дура, блин! У меня сегодня друга Серегу убили… (метиться в неё из автомата) Я вообще могу… (передергивает затвор, метиться в неё, потом опускает автомат) Но нет… Я тебя нашим уведу. (пауза) Я тебе еще спокойный попался. А знаешь, как у нас в полку относятся к «белым колготкам»? Ебит твою мать, как относятся.

Елена: Я не боюсь… смерти…

Николай: Ого-го-го… Смерти – это мягко сказано. (пауза) А слушай… Как, говоришь, тебя зовут?

Елена: Развяжи мне руки.

Николай: (развязывая ей руки) Ухоженные…

(Елена улыбается. Когда руки развязаны, она потирает натертые места у запястья.)

Николай: (садится на землю) Как, г-ришь, тебя зовут?

Елена: Лена.

Николай: Лен, скажи мне, как есть на духу, у нас ведь с тобой была одна Родина… Была?

Елена: Была.

Николай: Мы с одним чеченом на соседних постах стояли… Я на втором, он на третьем… Болтали там о разном… Тушенку ели из одной банки… И сейчас воюем… С тобой тоже. Ведь мы же славяне. Тут вообще никакой вражды быть не может. А я тебя тут… на военной территории ловлю с «винторезом» с оптическим прицелом…

Елена: Мне нужны деньги…

Николай: Всем нужны деньги.

Елена: Мне нужно много денег…

Николай: Я не знаю…

Елена: (пытается пристроится к нему поближе, опускается на колени, берет горсть земли, показывает на ладони) Послушай, солдатик, вот это чья земля?

Николай: Наша.

Елена: Чья наша?

Николай: Российская.

Елена: А чечены считают её своей.

Николай: И чё теперь?

Елена: Я помогаю им отвоевать её у России. Понял?

Николай: Ну, ты же в Полтаве родилась… Ты же кто чеченам?… Сестра?

Елена: Вот именно сестра.

Николай: Да дура ты! До денег жадная, а не сестра!

(Николай в сердцах отворачивается от неё в сторону, бормочет что-то себе под нос. Елена бросается на Николая. Они начинают бороться, Елена кусается, рычит… Но Николай всё же справляется. Поднимается, ударяет ей прикладом по голове. Она падает на землю. Потом слегка приподнимается на локте, вытирает пот с лица.)

Николай: Ты чё, Ленок? (пауза) Прыткая девица!

(Садится с ней рядом.)

Николай: А ты молодец! Мне уже одна прыткая такая года два назад попадалась… баллончиком мне – пшик – в морду… Сумкой по башке. И бежать. Я плачу сижу…

Елена: (поднимается, плачет, ее лицо в крови) Отпусти меня… пожалуйста, я тебя очень прошу… Я ведь только недавно приехала сюда… Я еще никого не убила… Отпусти… я жить хочу…

Николай: Серега Левченко тоже жить хотел…

Елена: Но я не стреляла в Серегу.

Николай: Правильно. Его осколком от мины достало.

Елена: Я уеду к себе в Полтаву…

Николай: Девочка, ты чё мне на гниль давишь?

Елена: Я уеду к себе в Полтаву… (плачет) Я очень хотела заработать себе на свадьбу… Родить ребенка. В Полтаве нельзя заработать… (потом успокаивается, вытирает с лица кровь) Сделай мне ребенка, солдат.

Николай: (отскакивает в сторону) Ты чё! Совсем что ли крыши съехала?

Елена: Я так хочу.

Николай: Война идет, а мы будем детей делать… Тем более, что ты мой враг… Так сказать. У тебя кровь по лбу течет.

Елена: А я помоюсь… (вытирает кровь) Вымою лицо. Подкрашу губы. Я ведь красивая, правда?

Николай: (отдвигается) Я не знаю… На гражданке я бы мог тебя полюбить…

Елена: Ну, ты попробуй.

Николай: Да, не хочу я… пробовать.

Елена: А я очень хочу. Тебя как зовут?

Николай: (растеряно) Николай. (пауза) Николай Петров.

Елена: Коля, ты попробуй. Может быть я и есть твое счастье.

Николай: (растеряно) Счастье…

Елена: Ну, иди же ко мне. Я прижму тебя к себе. (раздвинула ноги, показала ему свою промежность)

Николай: Ты думаешь…

Елена: Я уверена.

(Николай сначала понемногу продвигается к ней, потом отворачивается, вскидывает автомат, направляет на неё…)

Елена: (кричит) Иди же ко мне.

(Николай делает короткую очередь. Голова Елены падает. Тело извивается по земле. Бьется в предсмертных судорогах. Николай убегает.)

Сцена четвертая.

(Свадьба. Выкуп невесты. Всё приготовлено. Родные, зятья, кумовья, братья, сестры, мамки, бабки бегают взад-вперед.
Молодая невеста в красивом свадебном платье прихорашивается перед зеркалом.)

Бабушка: (невесте) Ты, милка, хороша. Ой, как хороша.

Невеста: Я, бабушка, ведь первый раз замуж выхожу…

Бабушка: А жениха мы твоего поглядим. Ой, сейчас поглядим.

Мама невесты: (на ходу) Хороший жених, бабушка, справный. Красивый. В Чечне воевал.

Бабушка: (с не доверием) Хоть не дурак?

Невеста: Какой дурак, бабушка, он герой. У него медаль даже есть. Он сам не рассказывает
о ней ничего. Но его друг, Володька, рассказал мне по секрету – это за то, что он капитана вынес с поля боя и снайпершу одну обезвредил…

Бабушка: А как это – обезвредил?

Невеста: Ну, убил, бабушка.

Бабушка: Как убил?

Невеста: Ну, вот так вот… Из автомата. Взял и выстрелил. И попал в точку.

Бабушка: То есть он, можно сказать, кого-то дочери лишил…

Невеста: Ну, не надо, баба… Снайперши – это убийцы наемные в Чечне. Они, знаешь, сколько наших солдат поубивали. Они отовсюду нанимаются – с Украины, из Азербайджана, Белоруссии. Из Прибалтики бывшие спортсменки. Всем ведь деньги нужны, бабушка.

Бабушка: Неужто сейчас девки даже воюют. Чудеса! Но всё равно жалко девку. Могла ведь жить, детей рожать.

Невеста: (присаживается перед бабушкой на корточки) Я за неё рожу, бабушка.

(Суета в доме начинается еще больше, все кричат: «Жених приехал. Жених приехал»)

Занавес. 21-23 апреля.