Чёрные ногти, черный «под мужской» сильно приталенный костюм, чёрные дорогие новые туфли на высоком каблуке, из-под лацканов пиджака выглядывает черная кофта, дырявой вязки, а под ней виден чёрный гладкий бюстгальтер. Образ дополняет дорогая чёрная новая сумка и стрижка каре из рыжих волос. Это я. В девяностые годы. Я неплохо заработала на срочном заказе, правда, несколько ночей были вообще без сна, и, получив офигенные деньги, я  купила те самые  фирменные туфли и сумку. До завершения идеального образа мне обязательно нужны были дорогие часы, как писали в глянцевых журналах. Я ехала за ними. Деньги у меня лежали в сумке. Куча денег, по тому времени.

Родственники довезли меня  на машине до района станции Таганской. И показали, в какой стороне находится дорогой магазин «Часы». Я вышла, и пошла сразу туда, куда послали - через дорогу, за какими-то мужчинами в офисных костюмчиках. Но как только  пересекла проезжую часть, неожиданно появился милиционер.

- Пройдёмте со мной.

- Зачем?

- Вы дорогу перешли в неположенном месте.

- А они? - кивнула я на удаляющиеся офисные костюмчики.

- И они.

- Их вы догонять не будете.

- Не буду.

Он взял меня под локоть и повёл в свою будку. Где за столом сидел ещё один упитанный юноша в форме. Перед ним лежали два автомата, несколько открытых паспортов, серый табель, к стене были прислонены две дубинки, а в стороне за решёткой сидели несколько лиц кавказской национальности и девушка - украинка, как я успела прочитать в верхнем  паспорте.

- Оружие, наркотики есть? - по-хамски спросил меня тот, что привёл.

- Полная сумка, -  усмехнувшись сказала я, и сунула ему в руки пакет, в котором у меня лежали яркая обёрточная бумага, пакеты для упаковки букетов, ленточки и всякая такая праздничная дребедень.

Он тщательно и нервно порылся в пакете.

- Сумку показать? - презрительно спросила я и почувствовала, что коленки у меня задрожали.

- Паспорт давай. И садись туда, - кивнул он на лавку за решёткой и протянул руку, что б подпихнуть меня. Я успела отстраниться.

- ДавайТЕ, - поправила я. И решила, что надо смело смотреть им в глаза. Прямо в глаза. Этим двадцатилетним  хамам с оружием и в форме. И ни шагу не делать в сторону обезьянника.  Достала паспорт. - ТУДА я не пойду. И вы не имеете права меня туда сажать. Я нарушила правила дорожного движения? Выписывайте штраф, - мне становилось всё страшней от своей смелости. «Только не теряй лицо, не теряй лицо…» - говорила я себе, и одновременно рисовала картину моих действий:  схватить паспорт и бежать, быстро бежать! Не догонят! Выстрелить только могут.

- Где можно узнать о правомерности ваших действий? - «молодец, правомерность слово хорошее» подбадривала я себя.

Менты замолчали. Первый остолбенел, второй покраснел и быстро-быстро стал списывать мои данные из паспорта в серый табель.

- Сколько надо денег? - спросила я.

- Им много надо денег! Менты поганые! - крикнул юноша славянской внешности, из-за решетки, которого я сначала не увидела, потому что он сидел за  девушкой.

- Ты… - первый мент искривил лицо, схватил дубинку, одним прыжком оказался рядом с юношей и ударил его со всей силы два раза. Девушка отпрянула, согнулась и закрыла свою голову руками. Но никто не пикнул! Все просто с ужасом наблюдали. Я тоже остолбенела.

- Пойдём, скажу,- первый, как ни в чём не бывало, поставил дубинку, приобнял меня за плечи и вывел на улицу.  « Бежать,бежать… Нет. У них паспорт. Догонят. Будут стрелять...» - мне казалось, у меня едет крыша. - «Только не теряй лицо, не теряй лицо» - говорила я сама себе, как будто у меня происходило раздвоение личности.

- Видишь, тот джип? -  он повернул меня резко в сторону, где стоял новенький блестящий чёрный «крутой», видимо, джип. И задышал мне в ухо, - Я хочу… такой же купить.

Я посмотрела на машину, повернулась к слюнявому менту лицом, посмотрела в глаза, мысленно плюнула ему в рожу, выдержала паузу и сказала уверенно, как мне казалось:

- Купишь. ТЫ, -  ещё пауза, - купишь.

Я боялась, что дрожь в коленках перекинется на тело и это выдаст мой страх. Он сильно  сдавил мне плечо и опять повел меня в сторону их конуры.  

- Сколько? - войдя, спросила я, мельком взглянув на парня за решеткой, который прижимал окровавленный носовой платок к носу.

Он назвал сумму. Громко. Что бы все слышали. Огромную сумму. У меня были эти деньги. Но… Я не могла отдать такое количество денег уроду, мечтающему о джипе!

- Сколько??? - переспросила я, как будто удивившись, презрительно. Достала кошелёк из сумки, вынула все деньги, которые там были: сто и пятьдесят рублей. Сотку протянула ему, а пятьдесят убрала. -  Вот. А это мне на дорогу. Больше нет, - наврала я, боясь, что он всё-таки залезет в мою сумку, где в кармашке были мои заработанные бессонными ночами деньги. Коленки предательски тряслись от страха, и мысль о  побеге не проходила. «Схватить паспорт… будут стрелять…»

- Мало. Садись туда. Через час придет машина, и заберёт вас всех в отделение, - нагло пугал он. - А тебе сообщим на работу. Ты где работаешь? - спросил он.

- Туда я не сяду.  Не имеете права. А работаю я в школе. Учителем, - соврала я. Хоть и правда, моя трудовая лежала тогда в школе, и кто-то получал за это деньги. А в паспорте лежал медицинский полис, где стояла печать «отдел образования».

- И как Вы там учите детей правилам дорожного движения, если сами их не знаете? - спросил первый неуверенно, перейдя на «Вы», а я поняла, что побеждаю!

- Я не учу их правилам дорожного движения! - засмеялась я, вероятно нервно, - Я учу их УМНОМУ. ДОБРОМУ. ВЕЧНОМУ, - я стала судорожно придумывать, какой предмет я там «преподаю». А то вдруг, спросят. Литература. Точно, литература. - Я бы хотела позвонить своему адвокату. Могу я воспользоваться вашим телефоном? - блефовала я и сделала шаг к их телефону.

Второй мент, который писал данные из моего паспорта, посмотрел на меня испуганно, густо покраснел, засуетился, крякнул и еще ниже уткнулся носом в свои каракули.

- А могу я узнать, из какого отделения за нами приедет машина? Или дайте телефон своего отделения, я всё-таки узнаю о правомерности ваших действий. -  Я стала рассматривать стены, на которых висели фотографии «Разыскиваются». - Не тем вы занимаетесь, ребята, - кажется, у меня начинали трястись губы и становилось всё трудней держаться спокойно и уверенно. И перед глазами всё время был парень за решёткой с разбитым носом.

- Чем это «не тем»?

- Вот чем вам надо заниматься, а вы… - я ткнула пальцем в стенд «Разыскиваются». Меня тошнило. Хотелось на воздух, и проблеваться от этих ужасов. «Это происходит со мной? Со мной. Обыкновенной подмосковной девушкой. Хорошей женой. Хорошей матерью» Я не верила своим глазам-ушам-дрожащему телу. Никто не поверит.

Воцарилось молчание. Те, кто сидели за решёткой тихо и во все глаза наблюдали за спектаклем.

Мент-писарь вскочил, сунул мне в руки паспорт и пробубнил, глядя в пол:

- Иди.

Я убрала паспорт, посмотрела другому в глаза,  достала из кошелька сторублёвку, протянула ему, презрительно спросила:

- Надо?

- Иди, - громче сказал писарь и часто проморгался.

Я пошла. Остановилась в дверях, повернулась к первому и сказала тихо:

- Ты купишь. Всё что хочешь.

«И сдохнешь» - про себя добавила я. Вышла на улицу. Кажется, побежала. Коленки дрожали, руки тоже, дышать было тяжело. «Менты поганые… Менты поганые… Менты поганые…» - я прислонилась к стене в метро и расплакалась.

Часы в тот день я не купила.

Одна подруга сказала: «Хорошо хоть не изнасиловали. Столько случаев»

Вторая захихикала: «Приняли тебя за проститутку»

Третья промолчала.

А мне было страшно. Очень страшно. Менты. Поганые.

Сергей Решетников